понедельник, 16 марта 2009
....Настроение у меня скверное, дела идут скверно, поэтому и рассказ вышел скверным. Признаю.— Помогите, умоляю вас, помогите! — женщина вцепилась тонкими руками в полы моего сюртука. Я механически отступил на шаг, сжал покрепче ручки чемоданчика с инструментами.
Я знал эту женщину. Ее звали Люси, или Лили. Обыкновенная женщина из множества обыкновенных женщин, одна из тех, чьи имена вы не запоминаете. Существует такой особенный вид людей примечательных своей абсолютной непримечательностью. Вы можете прожить с ним бок о бок пятнадцать-двадцать лет, но так и не соблаговолите запомнить их имена. Для вас они остаются Люси, или Лили; Джек, или Джеймс. Просто человек, которого вы периодически видите и на этом знакомство оканчивается.
Если память меня не подводила, Люси торговала выпечкой на перекрестке А-стрит и N-авеню. Булочки у Люси-Лили всегда были свежими, хрустящими. Иногда, спеша на работу, я покупал у нее пирожок с джемом и, поблагодарив относительно вежливым кивком головы, отправлялся на очередной вызов. Меня не интересовала ни ее жизнь, ни ее семья, ни ее судьба. Вы не интересуетесь жизнью торговцев булочками, пока не обнаруживаете в пироге волос или щепку.
читать дальше— Помогите, доктор, я вас умоляю! — продолжала Люси-Лили, падая передо мной на колени. Ее абсолютно непримечательное лицо сморщилось, в светлых глазах проступили слезы. — Моя дочь… Она больна. У нее лихорадка. Понимаете, доктор, она четвертые сутки не может подняться с постели… Отказывается от пищи, бредит… — Люси или Лили всхлипнула. Я заметил, как прозрачная струйка обогнув крылья ее тонкого носа, смочила верхнюю губу. Женщина вздохнула. — Я делала примочки… Пыталась кормить насильно… Поить… Все напрасно… Я боюсь… боюсь, что у нее чахотка. У моей несчастной Анджелики. Доктор, заклинаю вас, помогите. Я заплачу, непременно заплачу…
— Успокойтесь! — твердо ответил я, поднимая бедную торговку с колен. Плечи у нее были острые, худые. — Разумеется, я вам помогу… И дело совершенно не в деньгах. Моя постоянная практика с лихвой окупит один бесплатный жест милосердия...
— Да-да, — голос Люси-Лили чуть окреп. — Я третий день пытаюсь пробиться к вам, но вы вечно в разъездах, доктор. Наверное, у вас полно пациентов… Но если вы поможете моей несчастной девочке, несомненно Господь вознаградит вас… Несомненно. Ох! Да что же это я!
Люси встрепенулась, поправила подол юбки, утерла слезы кулачком.
— Идемте, скорее идемте! Я снимаю квартиру в соседнем квартале. Это совсем близко…
Люси-Лили осеклась. Светлый взгляд скользнул по моему лицу и напряженно замер, очевидно лицо мое на миг отразило душевную муку, что ярким пламенем взорвала мою грудь в тот момент, когда жесткий отказ готовился сорваться с губ. Я отвернулся. Поднял с пола чемоданчик. Крепко сжал кожаные ручки.
— Мисс… прошу прощения, но сейчас я не могу пойти с вами, — тихо говорил я, изучая стенную панель черного дерева. — Видите ли… Мне поступил вызов от графини D. Она моя постоянная клиентка. С ней стряслась беда. Искренне извиняюсь, но я должен немедленно ехать. Однако смею уверить вас… по возвращении я обещаю заняться Анджеликой. А теперь… не могли бы вы уступить мне дорогу, я обязан идти. Еще раз прошу прощения.
— Что ж… — лицо торговки выпечкой окаменело. — Графиня. Понимаю… Я все понимаю…
— Благодарю! — резко бросил я, не очень тактично отстраняя Люси-Лили. — Покорнейше благодарю.
Графиня встретила меня лично. Маленькая, пухлая женщина с карминовыми губами и черными волосами, заплетенными в простую косу, погрозила мне пальчиком.
— Ах, доктор! — начала графиня с порога. — Я, признаться, испугалась, будто вы и вовсе не явитесь. Вам известно, что вы опоздали?
— Прошу прощения, обстоятельства вынудили, — с рассеянной улыбкой проговорил я. — Профессия врача… Никогда не знаешь, что задержит вас в дороге. Да что это я все о своем! Расскажите же мне, что случилось? Вы заболели?
— Нет, — оборвала меня графиня. — Я в полнейшем порядке. Чувствую себя превосходно.
— Так в чем же дело?
— Моя очаровательная Флафи, — графиня шмыгнула носиком. — Моя очаровательная Флафи подавилась с утра косточкой. Конечно, мы оказали ей первую помочь. Удалось избежать… ммм… асфиксии. Но, знаете, доктор она начала отказываться от пищи. Лежит на кресле, не отзывается на кличку и глаза у нее очень грустные. Вы бы не могли осмотреть ее, доктор? Я буду вам крайне благодарна.
— Флафи? — удивленно переспросил я. — Ваша собачка?
— Ну, конечно же, доктор. А кто еще? Моя милая Флафи! Моя очаровательная Флафи!
— Я не ветеринар! — пожалуй, чересчур дерзко бросил я, оскорбленный. — Я доктор. Моя работа – лечить людей, никак не собак!
Графиня насупилась.
— Люди, собаки – какая разница? — Вспылила графиня. — Вам бы стоило гордиться одним тем, что из сотен врачей этого города я выбрала вас. Моя собака ничуть не хуже тех оборванцев, с которыми, до меня доходили слухи, вы имеете слабость якшаться. По крайне мере моя Флафи наверняка чаще моется, и ее счет в банке гораздо привлекательнее, доктор. Флафи привыкла получать самое лучшее. Флафи достойна получать самое лучшее. Потому что это – моя собака. А собаки, как вам, ученому мужу, должно быть известно – друзья человека. Флафи – мой друг и неужели вы смели подумать, что я решусь сэкономить на жизни своего друга? Вам все ясно? Теперь, будьте любезны, пройти за мной. Оплату вы получите по завершению осмотра.
Ошарашенный, я ничего не ответил. Покорно последовал за графиней.
Крепко сжимая ручки чемоданчика с инструментами.
Как вы, дорогой читатель, успели догадаться, спасти дочь торговки выпечкой мне не удалось. В особняке графини я провел еще порядка двух часов, выслушивая обвинения в адрес своего мягкосердечия, глупости и по поводу полнейшего отсутствия у меня не только деловой хватки, но и банального чувства эстетизма. Графиня не могла понять, почему, имея таких респектабельных клиентов, как она и прочие сливки общества, включая Флафи, выходные я провожу в общественных больницах, марая руки о бедняков. Она этого понять не могла. Я тоже. Не могу до сих пор.
Вечером, я заглянул в дом Люси-Лили. К тому времени Анджелика была уже мертва и единственное, что я сумел сказать в собственное оправдание – глупое извините. Несчастная мать кивнула, но не ответила. Извинениям не под силу воскресить мертвых.
Я вернулся к себе, заперся в кабинете и долго думал. Думал о том, знай я, что на одной чаше весов находится жизнь дочери ничем не примечательной торговки выпечкой, а на другой – собачки богатой графини, сумел бы я сделать верный выбор? Единственно верный выбор. Выбор, способный поставить крест на моей дальнейшей карьере, или вознести ее до новых высот. Я не знал. Откровенно не знал.
А торговку выпечкой звали Джулия. Впрочем, это было неважно.
Илнэрэ, все равно спасибо.
@темы:
Творчество
-
-
16.03.2009 в 17:40Ничуть не скверно.
Очень проникновенно и трогательно.
ПС. И от первого лица, по-моему, очень даже удачно.
-
-
16.03.2009 в 17:43Ох, как не люблю я писать от первого лица. Ты знаешь. Но тут вот почему-то не сдержался.
Будем думать - практикум...
-
-
16.03.2009 в 17:45Знаю, потому и отмечаю. Пожалуй, от этого еще больше чувствуется причастность к событиям.
-
-
16.03.2009 в 17:47-
-
16.03.2009 в 17:49Точно так, согласен с тобой, замечательно подметила =)
-
-
16.03.2009 в 18:42А рассказ хороший, но чудится мне в нем какая-то незавершенность.
-
-
16.03.2009 в 18:46-
-
16.03.2009 в 19:09слог у тебя хороший,читается легко, конец,конечно, грустный. жалко девушку
-
-
16.03.2009 в 19:11Потерял я здесь что-то. Взял и потерял. Даже не знаю что. А потерял.
-
-
17.03.2009 в 08:24может, все дело в том, что финал сразу ясен? но читается это произведение не ради финала...
-
-
17.03.2009 в 09:55Не знаю. Просто не знаю...
-
-
17.03.2009 в 13:36